- Ну что, выполняет послушание Ефрем?
- Выполняет, выполняет, отец, - отвечал о. Никифор.
Старец Иосиф Исихаст
Когда о. Ефрем был посвящен в сан, то принял предложение старца Иосифа служить Литургию в “Св. Василии”. После Литургии он вопрошал старца, открывал свои помыслы. Каждый вторник, четверг, субботу и воскресение около полуночи о. Ефрем привязывал к поясу маленький фонарик, и с палочкой в правой руке, и с четками в левой поднимался приблизительно на полчаса к “Св. Василию”. С этого времени он оставил пространные молитвы и занялся исключительно молитвой Иисусовой: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”. Вместо своих служб он также творил молитву, как научил его наставник. Старец о. Никифор не возражал против того, что о. Ефрем посещает старца Иосифа, и часто сам направлял его к наставнику. День у старца Иосифа проходил следующим образом: обедали, отдыхали часа три до захода солнца, потом пили чашечку кофе для бодрости и совершали бдение с четками, продолжавшееся до полуночи. В полночь начинали Божественную Литургию в своем маленьком храме. “Какие радостные и благодатные были эти Литургии,”- вспоминал старец, умиляясь. После Литургии отдыхали до рассвета и брались каждый за свое послушание. Этот устав соблюдал старец Иосиф и хранил, как зеницу ока, не допуская никаких изменений, потому что чувствовал тогда и изменения в молитве. После обеда закрывал внешнюю дверь и не принимал никаких посетителей, потому что должен был отдохнуть, дабы быть готовым к ночному бдению. Одному опоздавшему посетителю сказал, что даже если ты — Ангел, то в это время я тебя не приму.О. Ефрем рассказывал:
- Два месяца я провел около старца Иосифа и посетила меня благодать. Однажды вечером, когда я молился, стоя в своей келлии, вдруг открылась стена передо мною. Я увидел, как приближаются ко мне три Образа, душа моя раскрылась и обняла средний Образ. Передать словами это невозможно. Внутренне мое, духовное чувство было извещено, что это Господь в сопровождении двух Ангелов. Когда я пришел в себя, то взял свой фонарик и в полночь, как обычно, отправился к “Св. Василию”. По дороге меня окружили демоны. Страх и ужас охватили меня. С большим трудом наконец-то достиг я “Св. Василия” и сказал о. Афанасию: “Скажите старцу, что срочно хочу его увидеть”. Он принял меня сразу. Сел. “С чем пришел?”- спросил. “Подожди, отец, немножко приду в себя и скажу”. Я рассказал, что случилось со мною. Старец встал, обнял меня и, радостный, сказал: “Ого, дитя мое, первая ступенька к благодати. Отсюда и дальше начинается восхождение, другие горизонты, другая пища духовная, другая молитва тебя ожидает. Многие монахи подвизались годы, и мало кто из них вкусил. Тебя же Господь так быстро этого удостоил”.
Скит Святого Василия. Эти места суровы, полны крутых скал.
Здешние пустынники не имеют никакой связи с миром.
Отец Ефрем со всей любовью, от всего сердца проникся послушанием к старцу, с радостью принимал все наставления его, с точностью исповедывал все помыслы и свое духовное состояние. Он непрерывно ходил к “Св. Василию”, а после 1938 г. — к пещерам “Малой Анны” (местность на Афоне ниже Катунак), куда перебрался старец Иосиф со своим братством, для совершения Литургии. Старец поучал, укреплял и делом, и словом, успокаивал, но никогда не показывал ему духовный путь, путь души, просто говорил: “Ты иди, а я тебя буду сопровождать, буду смотреть за тобой. Слезами ты обрел благодать, слезами и продолжай”.
Однажды, находясь на “Малой Анне”, в каливе старца Иосифа и по уставу старца начали, как обычно, вечерню по четкам. Во время молитвы раздался шум из-за работ, которые совершали отцы на “Св. Анне”, напротив. Старец потом говорил, как с усилием сосредоточился, ушел от рассеянности ума, почувствовал, как ум его вошел в сердце, и продолжал молитву уже без всякого препятствия. По окончании молитвы он пришел в себя и вновь услышал шум от работ, которые совершали отцы. Тогда он действительно понял, что значит умная молитва.
Божественная благодать начала осенять о. Ефрема и постепенно возводить его по ступеням духовного восхождения. Он начал познавать, что значат слова писания “Вкусите и видите, яко благ Господь”. Старец Иосиф часто говорил:
- Дитя мое, как ты продвигаешься! Обрящешь благодать, но боюсь, сможешь ли ты ее сохранить?
А другой раз:
- Быстро бежишь, боюсь за тебя. Другие всю жизнь подвизаются в подвиге и не вкушают таких состояний.
Впоследствии старец Ефрем рассказывал о благодати, что она может наполнять всю келлию и даже церковь, тогда слезы текут рекой. Благодать переполняет сердце. Иногда на дискосе видел Божественного Младенца, Старец Иосиф его смирял и, сдерживая, говорил:
- Быстро бежишь, отец. Однако же другим говорил:
- Не думайте, что где-то совершается Божественная Литургия лучше, чем здесь. И по сей день пещерная церковка на “Малой Анне” благоухает.
С другой стороны, и искушения были немалые. Старец Иосиф учил: “Тебе дано благодатное состояние, - ожидай искушений”.
Во время оккупации о. Ефрем перенес тяжелое воспаление легких, но молитвами старца Иосифа выжил.
Одно время нарушились его отношения со старцем о. Никифором. Обстановка была невыносимая, дело доходило до разлада, но с помощью Божией, по молитвам старца Иосифа, слезами, терпением вновь было восстановлено доброе, мирное состояние.
Молитва Иисусова, молитвенный труд имели свои трудности. Бывало, уставший и разочарованный, он просил благословения у своего наставника как и прежде вычитывать службы по книгам, как другие отцы. Но поддержка старца, его утешение укрепляли на выбранном пути. О. Ефрем своим ученикам впоследствии говорил:
- Каждые четыре-пять лет попускал Господь волну искушений. Помыслы отчаяния, оставленности захватывали душу. Нужно терпение, нужно перетерпеть, пока не пройдет эта волна. Вообще и в радости, и в скорби нужно быть спокойным, ровным, сдержанным внутренне.
Испытал старец волны бла-годатной радости райской, вкусил и горьких адских вод...
15 августа 1959 года старец Иосиф почил о Господе в “Новом скиту”, куда он перебрался вместе со своим братством. Последние пять лет жил он вместе с постоянным его спутником и соучастником в подвигах старцем Арсением, а также монахом Иосифом, теперь старцем монастыря Ватопед, иеромонахом Харлампием, старцем монастыря Дионисиат, иеромонахом Ефремом, старцем монастырей Филофей, Каракал, Ксиропотам, Костамониту и с родным своим братом Рождествл о. Афанасием. Отец Ефрем их посещал часто, хотя был уже освобожден от своей обязанности служить Литургию, потому что двое послушников старца, Харлампий и Ефрем, были иеромонахами.
День успения старца Иосифа выпал именно на праздник Успения Божией Матери. В тот день о. Ефрем отслужил Литургию на Катунаках и направился к братству старца Иосифа потихоньку, не торопясь, потому что знал — после Божественной Литургии все отдыхают. На “Св. Анне” о. Афанасий с печалью поведал: “Ушел старец”.
- Ушел? — Не поверил о. Ефрем. - Он же мне сказал, что прежде, чем отойдет, поприветствует меня.
С этой мыслью старец Ефрем провел все сорок дней после смерти старца Иосифа.
В один из таких дней, занимаясь рукоделием, вдруг почувствовал, как келлия наполнилась благоуханием. Попытался определить источник благоухания и не нашел. Тогда понял, что душа старца, прежде чем покинуть мир, посетила его и поприветствовала благоуханием.
После часто видел старца Иосифа во сне, почти каждые пятнадцать дней. Обычно он посещал, дабы утешить в какой-то скорби. Особенно много скорбей и искушений было после 1960-го года.
- Дорогой мой, - говорил старец Иосиф, - потерпи.
И, утешенный и укрепленный, подвижник продолжал свой духовный путь.
Позже монах из братства старца Ефрема записал: “Сегодня, в день Пятидесятницы 1989 года, старец сказал нам, что его посетил о. Иосиф. Когда они поприветствовались, старец Иосиф радостно поведал ему:
-Хочу передать тебе экклесиологию.
Давно не видел старец Ефрем его таким радостным. Между тем, отец Ефрем совсем не знал, что означает слово “экклесиология”. Однако, близкие заметили, что ему было передано как бы старчество от отца Иосифа, которое заключалось в аскетическом примере, духовных советах, откровениях, тех дарах, которыми в избытке обладал старец Иосиф.
Старцем о. Ефрема был о. Никифор, в чье братство еще в юности поступил о.Ефрем. Последние пять лет, когда остались только о. Никифор и о. Ефрем из всего братства, о. Ефрем служил с большим усердием и долготерпением своему болящему старчику. Старец Никифор был среднего роста, слабенький и следовал за о. Ефремом, как дитя за своей матерью. Страдал он от потери памяти и не мог ничего делать без помощи о. Ефрема и искал его с плачем. Пять лет о. Ефрем не оставлял своей каливы, служа во всем больному геронте (геронта (с греч.) - старец) с непередаваемой любовью.
Известно было о трудном характере о. Никифора, думали, что служит ему просто по привычке, но он действительно служил ему со всяческой любовью и истинным монашеским послушанием: кормил его, мыл, читал емy службы. И старчик, хоть и был совершенно глухим, старался следить за чтением о.Ефрема, произнося вслух молитву Иисусову, которая была написана на большом листе бумаги крупными "буквами: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”.
Старец Ефрем молитвой помогал своим братиям и сродникам по плоти, имевшим нужду, хотя никогда при жизни их не посещал и старался всячески их не принимать и не видеть их на Катунаках. Своим послушникам он рассказывал:
- Однажды вижу во сне своего родного брата, случайно упавшего в море, покрывающегося волнами и готового утонуть. И я, как был, бегом побежал по волнам, достиг его, вытащил за волосы и перенес на сушу. Позже ко мне пришло сообщение, что он получил серьезную травму и чудом спасся. Мое хождение по волнам и то, что я вытащил его за волосы и перенес на сушу, было моей постоянной молитвой о нем, теми четками, которые я о нем совершал.
Другой раз брат мой был схвачен коммунистами и заключен в темницу, ему грозила смерть. И вот я вижу себя будто бы приближающегося к охраннику и спрашивающего, что нужно, чтобы освободить брата. Охранник отвечает: “Сто пятьдесят лир”. Тогда я достаю двести и даю ему. Брата отпускают на свободу. Действительно, он был освобожден и чудесно спасся от смерти. Молитву старца ощущали и другие родственники.
Однажды брат его Харлампий посетил его на Святой Горе. Отец Ефрем спрашивает:
- Почему сестра наша Елена постоянно меня беспокоит, берет мою фотографию и просит помощи, плача? Кто я такой? Пусть возьмет икону Божией Матери, Ей молится и Ее просит, а не мою фотографию. Божия Матерь ей поможет, Она сотворит с нею чудо и ничего не случится, пусть не беспокоится.
С 1936 года по 1974 год — 38 лет — старец Ефрем не покидал Святую гору. Последние годы, после смерти о. Никифора, он жил один. В Великую Четыредесятницу 1974 года старец серьезно заболел и вынужден был поехать в Фессалоники на лечение. Старец не хотел этого, но болезнь была очень тяжелая, и отцы из соседних келлий и калив настояли, чтобы он сделал это немедленно, потому что врач опасался за его жизнь. В больнице старец поправился, но вместе с тем, о нем узнали некоторые благочестивые христиане и затем начали посещать его на Святой Горе. В Фессалониках старца посетили его родственники. Однажды пришла женщина и села возле его кровати и спрашивает:
- Ефрем, ты меня узнаешь?
- Нет,- отвечает.
- Не узнаешь?
Посмотрел на нее внимательно и говорит:
- Нет.
- Я — Елена, сестра твоя. — И заплакала. Возле нее присел какой-то господин. Старец спрашивает Елену:
- Елена, это твой муж? Господин в свою очередь говорит:
- Ефрем, ты меня не узнаешь?
Старец потом рассказывал: “Я на него хорошо посмотрел и говорю: нет”.
- Я — Нотас, брат твой.
Да, незабываемые минуты. Около сорока лет не видел своих родных...
Вернувшись на Святую Гору, начал обычную жизнь. Однако понадобилось шесть упорных месяцев, чтоб достичь того состояния в молитве, которое имел до поездки в Фессалоники. “Вот вам и мир, - говорил о. Ефрем. - Заметили отцы, что в последние времена будут ублажать тех, которые совсем не посещают мир. Да, действительно, мы посвятили себя другой жизни. Утешение монах обретает во внутреннем делании, в жизни, проводимой по отеческим уставам. Для мира предназначены другие, которые берут его тяжести на свои плечи. Наше же дело - молитва, послушание, покаяние, непрестанное ангельское служение, славословие Богу”.
В ноябре 1971 года старца посетили двое студентов (отец Ефрем жил тогда один). Постучались в келлию, ответа не последовало. Вокруг стояла тишина, еще раз постучались, и вот раздались тяжелые шаги по деревянному полу. Открыл о.Ефрем: лицо сияющее, молодое, с густой белой бородой и орлиным взглядом. Сели возле церкви, и началась непринужденная беседа. Разговор коснулся духовного отца одного из студентов - отца Емилиана, игумена Великих Метеоров, а позже - монастыря Симонапетра. Старец вспомнил, как игумен пришел к нему, беседовал и интересовался умной молитвой. Старец тогда посоветовал:
- В Метеорах очень много народа, перебирайтесь па Святую Гору. Когда после беседы игумен ушел, о. Ефрем сказал сам себе: “Дай-ка помолюсь, узнаю, что за человек?” И качнул характерно рукою, говоря:
- Дитя мое, он весь - дивное благоухание! - так отметил старец духовное состояние игумена.
Другой юноша все молчал. Спрашивает старец:
- Почему ничего не говоришь?
- Слушаю, отец, т.е. хотел сказать, что мне достаточно видеть тебя, отче.
Потом все же спросил:
- Как нам спастись? И старец просто ответил:
- Исповедью и Святым Причащением.
Один из юношей спросил старца:
- Хотел бы я быть монахом, но не знаю что избрать: или пустынную келлию, или общежитие?
- Ты какого святого более
почитаешь?
- Святителя Нектария.
- Так вот помолись ему и скажи: “Какую из двух дорог мне избрать я не знаю, ты, как святой, знаешь это, просвети меня, дабы мне правильно последовать”.
- Как же я пойму что мне отвечает святой?
- Ты внутренне поймешь, потому что останется у тебя именно то, что ты должен будешь избрать, именно то желание твое.
- А если все-таки сделаю ошибку?
- Тогда святой, которому ты молишься, исправит ее и направит тебя именно по тому пути, которому ты должен следовать. Старца часто спрашивали:
- Какова воля Божия, как поступить? Он обычно отвечал:
- Дети мои, я помолюсь, и Господь вас просветит, какую именно дорогу избрать, чтобы спастись.
Даже когда вынуждали, он своей позиции не менял.
- Если Господь мне и откроет как поступить, я все-таки предпочитаю не говорить, потому что знаю, что враг-диавол приложит все усилия, чтобы человек поступил по-своему, и тогда грех будет больше.
С 1975 года начался последний период жизни старца - жительство с небольшим братством. В начале 1981 года в братстве было уже пятеро молодых послушников. Старец, обычно - во время трапезы, когда все были собраны вместе, неустанно их поучал, объяснял тонкости монашеской жизни. Вначале давал советы практического характера: чтобы берегли здоровье, чтобы не просквозило холодными ветрами. “Куда ни идешь, - говорил старец, - всегда бери запасную сухую рубашку в сумку, вспотел — сразу же нужно менять, чтобы не простудиться, иначе будем ходить по больницам”. Говорил, чтоб один послушник не поднимал в-одиночку мешок с цементом, обязательно вдвоем, дабы не надорваться. Когда у них были земляные работы, старец сам наблюдал и слабеньким говорил:
- Не бери полную лопату, только половину.
Старец был против самовольных лощений. Пища предлагалась сытная, тарелку нужно было обязательно опорожнить. Две фразы должны быть у монаха на устах: “простите” и “благословите”. Ум нужно занять умной молитвой: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”. И если мысль начнет обращаться к родителям и друзьям, не забывать, что монах оставил мир и за эту его жертву Господь посылает им Ангелов в помощь.
Укрепляя новоначалъных старец рассказывал:
Жил на святой Горе один старчик, у которого был послушник, желавший стать монахом. Старец его учил забыть о мире, о своей семье, а у послушника была лиши” и двое незамужних сестер. Старец советовал оставить всякое попечение и возложить все на Господа, и дал ему такую заповедь: если посетит каливу какой мирской человек, чтобы nocлyшнuк всячески избегал расспрашивать, что происходит в мире. Через нeкoтopoe время один случайный прохожий остановился в их Каливе. IIocлушнuк забыл заповедь стариа и начал спрашивать oткyдa тот. Когда узнал, что пришелец из тех мест, где жил раньше послушник, возгорелся и начал спрашивать о своей ceмье. И узнал, что родные его испытывают трудности: мать -вдова, сестры должны работать на разных трудных работах, чтобы kak-mo себя npokopмить. Был у них и брат, ckaзaл прохожий, но их оставил и ушел на Святую Гору, чтобы стать монахом. Старец, видя скорбь послушника, начал спрашивать в чем причина, и когда узнал, то, качая головой, сказал: “He должен ты, дитя мое, ослушаться меня”. Юноша все-maku не выдержал нападения помыслов, их давления, оставил своего старца и пошел в то место, где родился. Устав, присел в тени дерева, чтоб отдохнуть. Его охватил легкий сон, и пред ним предстал светоносный Ангел: “Господь в то время, как ты направил свои стопы на Святую Гору, послал меня, чтобы я занял твое место и был заступником и помошником твоей матери и сестер. Теперь ты возвращаешься, чтобы помогать им, поэтому я не нужен в этом деле и ухожу”. Проснулся послушник в трепете и, раскаявшись в своем предпри-ятии, поспешил обратно на Святую Гору. Старей его встретил со словами: “Возвращаешься, а я не переставал молиться о тебе”, чтоб Господь просветил тебя и чтоб избавил от сети диавола”. Вдвоем они продолжили мирное подвижническое жительство, Прошло достаточно времени. Один благочестивый паломник посетил их келлию. Молодой монах молча предложил посетителю воду, лукум и кофе по афонскому обычаю и вышел. Старец стал расспрашивать посетителя и узнал, что тот из мест, откуда родом его послушник. Узнал старец, что Господь совершил чудо: вернулся из-за границы один односельчанин, богатый, со значительным имуществом и взял в жены старшую сестру. Через некоторое время устроился брак и другой сестры. Семья зажила счастливо, в довольствии. Так благословение Божие пришло в их дом. Тогда старец рассудительно позвал своего послушника и рассказал, какое благословение принес Ангел в их дом.
Поучая своих чад, старец часто возвращался к теме духовного подвижничества.
- Зачем мы пришли сюда? Мы пришли на Святую Гору, в пустынную келлию подвизаться Господа ради. Мы обязаны совершать вечерню, свое монашеское правило, утренню, повечерие, Литургию. И если оставим это или будем делать только часть, всячески жалея и оправдывая себя, то зачем мы тут находимся?
Старец был строг к себе. Если когда по какой-то серьезной причине оставлял несколько четок на следующий день, он все восполнял. Мягкий и обходительный с посетителями, старец был строг и требователен к своей братии, не допускал ни малейших послаблений. Не допускал никаких вольностей, никаких любезностей между ними. Учил чистоте и непорочности помыслов сердца, частой исповеди, чтению духовных книг и непрестанной молитве.
Использовал старец Ефрем в своих беседах с братией Ветхий и Новый Завет, учение Отцов, историю церкви и современные народные предания. Рассказывал о плодах, какие приносят доброе послушание и какие - своеволие:
- Недалеко от келлии “Данилеев” в одной маленькой кaливe жил старей Дионисий с послушниками Арсением и Афанасием. С некоторого времени Афанасий перестал слушать своего старца и стал жить по своей воле. Однажды в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, когда праздновала соседняя калива, посвященная этому празднику, старец Дионисий с послушниками пошел туда на бдение. Дойдя до каливы, Афанасий оставил их со словами, что пойдет в другое место на бдение. - Дитя мое, пойдем вместе с нами совершать всенощную. Но послушник настаивал на своем.
- Непослушным Господь посылает немилостивого Ангела.
- Пускай приходит, пускай, - безразлично ответил Афанасий и ушел.
На другой день отцы увидели лицо Афанасия переменившимся, болезненного вида, ему посоветовали обратиться к врачу на “Св. Анне”. Врач осмотрел его и ужаснулся, не зная, что предпринять. Положение ухудшалось очень быстро, в конце-концов Афанасий испустил дух, с криками бия себя кулаками в грудь. Его мертвого доставили со “Св. Анны” на “Малую Анну”, а оттуда - на катунаки, где была их келлия. Старец Дионисий простил мертвого.
О. Ефрем, вспоминая об этом случае, дивился, как Господь карает за непослушание. Говорил, что когда он проходил с “Малой Анны” на Катунаки тем же путем, каким несли мертвого, то испытывал ужас.
В 1975-76 гг. старца Ефрема посетил один монах из соседней келии. У старца этого монаха были дурные привычки, которые беспокоили монаха так, что он хотел оставить своего старца. Помыслы смущали так, что невозможно было исполнять монашеские обязанности. Согласно монашеским канонам, из-за создавшегося положения монах имел право оставить своего старца. Однако о. Ефрем, выслушав, сказал решительно:
- Ты должен вернуться. Ничего, потерпи, Господь сотворит с тобою милость.
Монах вернулся к своему старцу, смотрел за ним и служил ему до кончины. Старец умер мирно, и тот монах получил извещение, что это было угодно Богу, и он может спокойно продолжать свою духовную жизнь.
Один послушник старца Ефрема открыл ему, что его беспокоит осуждение, нетерпение, неприязнь к ближним.
- Дитя мое, когда видишь ошибки других и, главным образом, своего старца, знай, что духовное состояние твое начало ухудшаться. " А если люди, окружающие нас, лукавы, поступают нехорошо. Как быть тогда?
- Дитя мое, плод безмолвия заключается в том, что других видишь как Ангелов. Однажды брат, придя к старцу, говорит:
- Отче, помолись, скорбит душа моя.
Возложил старец на него руки, прочитал молитву, как обычно это он делал, и потом сказал:
- Послушай, дитя мое, в эти дни Господь в молитве открыл мне чертог души моей, как мы слышим на Страстной Седмице: “Чертог Твой вижу, Спасе мой, украшенный и одежды не имам да вниду в онь”. И Господь открыл одеяние души моей. - Лицо при этом старца просветлело и стало блистающим и радостным. - Дитя мое, проси Господа, чтобы и тебе открыл чертог души твоей.
Часто старец для пользы братии приоткрывал свое духовное состояние, дабы укрепить их и утешить.
В то время у старца появился первый ученик. Часто к нему приходили с Карули два бедных старчика, и о. Ефрем накладывал в их сумки все, что было в келлии. Однажды получили посылку от какого-то благочестивого христианина с различными съестными припасами, и послушник заполнил ими пустые полки. На другой день пришел один из старчиков, о. Ефрем наполнил его сумки всем, чем было. Уходя, монах сказал своим старческим голосом:
- Матерь Божия да умножит, Матерь Божия да умножит!
Сердце послушника сжалось при виде пустых полок: “Чем мы будем питаться?” Но на другой день пришли по почте две посылки, потом еще три. Таким образом Господь успокоил помыслы послушника.
Рукоделием старца было изготовление резных печатей для просфор. Однажды по просьбе одного благочестивого христианина он послал свое рукоделие в г. Патры, а тот, в свою очередь, выслал по почте деньги за рукоделие, но деньги по почте не дошли. Заявить на почту и проводить дознание, куда делись деньги, старец не согласился и позже говорил, что мы получаем большую благодать, когда терпим, если нас утесняют, чем когда подаем милостыню.
Старец был очень внимателен, заботлив. Много раз он продолжал работу уже во время отдыха, ожидая, пока не вернется какой-нибудь брат, посланный с послушанием, чтоб тогда уже отдохнугь вместе.
Его совет “не расширяйтесь” означал, что необходимо избегать приобретения новых вещей, идей, забот, увлекающих ум монаха и препятствующих ему в духовной работе, прежде всего это исполнял он сам.
Не пытался старец сохранить в памяти различные даты своей жизни. За период более сорока лет своего монашества помнил только свою хиротонию в 1936 года и тысячелетие Святой горы в 1963 году. О других событиях говорил: “когда я был новоначалъным монахом”, “в моей юности”, “в период оккупации”, “когда старец Иосиф был на “Св. Василии”, на “Малой Анне”, в “Новом Скиту”, “когда умер о. Иосиф”. Помнил, однако, очень хорошо праздники и дни памяти святых в году. Например, спрашивал:
- Как тебя зовут, брат?
- Иакинф.
- Много тебе лет и доброго послушания, третьего июля празднуешь, - и улыбался.
Время как хронология его не интересовало. Он больше смотрел на время, как на период духовного делания. По слову апостола Павла: “Вот теперь время благоприятное, вот теперь день спасения”.
День и ночь у него были распределены на телесное и духовное делание — мудро и строго неизменно. Каждый день, каждая ночь, каждая вечерняя, каждая служба, Литургия были для него работой, духовной работой, и еще - рукоделие, работа по дому. Все входило в его планы, приносило ему радость. Он или молился, или делал какие-то земляные работы, или занимался еще чем-нибудь - все делал от сердца, с большой охотой.
- Дитя мое, не только на службе, но и в ежедневных работах, послушаниях твори молитву и обрящешь.
Вся жизнь старца была пронизана молитвой, была, собственно, одна молитва: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”.
Теснота келлии, скалы, вся окружающая обстановка помогали ему в молитве. Она была у него одним глубоким воззванием: “Из глубины воззвах к Тебе, Господи”.
Каждый клочок земли в келлии, церкви, во дворе и огороде нес на себе отпечаток его труда, был пропитан его потом. Но в то же время, разные мелкие вещи, висевшие на стенах склада и оставшиеся от старцев, живших тут прежде него, его даже не интересовали, и он к ним даже не прикасался. Возле кухни висели принадлежности рыбаков: сети, стеклянный шар.
- Отче, что это такое, - спросил однажды один из молодых.
- Не знаю, дитя мое, - отвечал старец, это осталось от моих старцев.
О таких вещах о.Ефрем не имел попечения, довольствуясь пищей и кровом - по слову апостольскому.
За всех, приносящих что-либо, даже малое, он творил каждый день четки в знак признательности. Молился за просфорников из монастыря св. Павла, Дионисиат, Симонапетра, которые присылали ему просфоры для ежедневной Литургии. Поминал старца Алексия, приносившего ему со своей родины острова Санто-Рини отборное, сладкое вино для Евхаристии, сохранявшееся десятки лет без особых изменении.
Немногие предметы интересовали старца. Хотя он и не был против современных технологий, которые использовались с рассуждением на Святой Горе, иногда даже и хвалил, например, когда Священный Кинот приобрел фелибот “Достойно есть” дня нужд Святой Горы.
Всегда учил и говорил о послушании. И на вопрос: “Отче, как приобретем молитву и как стяжем благодать?” отвечал:
- Когда чист сосуд души, тогда она сама наполняется благодатию Божией. От послушания рождается молитва, от молитвы — Богословие.
- Как произносить нам молитву, отче, полностью: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго”?
- Нет, это трудно, достаточно и пяти слов “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”. И если молитва приобретет силу, то уже сам опустишь и некоторые другие слова по причине благодатного умиления души, будешь говорить: “Иисусе мой, помилуй мя”, “Сладчайший Иисусе, помилуй мя”. Можешь достичь состояния, когда будешь говорить только одно имя: “Иисусе, Иисусе”, а если достигнешь и более высокого состояния, то будешь безгласен от благодати, которая охватит тебя.
- И как молитва должна, отче, проходить у нас? В славословии, благодарении, быть радостной, умилительной, покаянной? Как?
- В том расположении, какое имеет душа в настоящий момент. Имеешь радость -молись с радостью, имеешь покаяние - молись с покаянием.
- И если не имеет душа никакого из состояний, как собрать ум, чтобы быть в молитве?
- Ум всегда уходит. Работа наша - опять его возвращать. Начинаем молитву шепотом, вслух, пока не соберется ум и не начнет творить молитву. И дальше молимся уже умно, молча, а далее - опыт покажет. И если молитвенного состояния не имеем, нужно его создавать. Даем уму некоторое духовное созерцание, например, Распятие Господа. Подумаем, как Богочеловек страдал по плоти для нас, ничтожнейших. Иногда я так представляю: Второе Пришествие Христово и Господь вместе со Своими Присными удаляется. Удаляется от меня, и я подвергаюсь опасности остаться один, навеки разлученным с Христом и Его Царством. Тогда, дитя мое, какое ты имеешь состояние в молитве? Вопиешь в духе: “Христе мой, спаси меня!”, и слезы тогда текут рекой.
- И так, отче, молимся молитвой и одновременно имеем такое представление в уме?
- Нет, этот помысел мы используем только вначале, чтобы согреть сердце. Когда творим молитву, говорим, не торопясь, с пониманием. Не представляем умственно ничего: ни слов, ни лиц, ни образов. - Как понять, отче, что мы продвигаемся в молитве? - Первое, что приносит молитва - это радость. Думаешь, что ты — Царское дитя, потом текут слезы все больше и больше, хочешь обнять весь мир, каждую душу, люди тебе кажутся Ангелами. И вот апостол Павел говорит, что плоды Духа: любовь, радость, мир,-долготерпение, благость, вера, кротость, воздержание.
- Нужно ли молиться собственными словами, отче?
- Я часто так делаю. Собственная молитва есть введите в умную молитву. Также псалмопение или негромкое пение тропарей церковных помогает душе прийти в надлежащее состояние. А когда они уже не нужны, душа согрелась, оставляем их и творим только молитву: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”. В другой раз, находясь в добром расположении, душа желает петь из глубины и наполняется сама различными духовными образами, хочет молиться собственными словами, тогда оставляем ее, пусть насытится.
- В умной молитве, отче, нужно ли использовать вдох и выдох?
- Умная молитва есть действие благодати. И блаженны те подвижники, которым Господь дает такую молитву. Когда душа готова к тому, Господь дает ей вкусить истинную молитву, но чтоб душа было готова, нужно, чтоб было положено в основание послушание. He обязательно, чтоб вдох и выдох были связаны с молитвою, это второстепенно. Не нужно стремиться творить молитву, связывая ее с ударами сердца.- Без послушания, значит, мы не можем иметь настоящей молитвы?
- Я вот что тебе скажу. Один старец имел двух послушников: один был готов на всякое послушание, а другой уделял главным образом внимание молитве и не исполнял послушания” однако в молитве имел слезы. И удивлялся старец, и решил спросить своего духовника. Духовник ему сказал, что пусть подождет некоторое время и увидит результат. Действительно, через некоторое время добрый послушник начал чувствовать радость и благодать в молитве, и глаза его наполнялись слезами. Другой же, со временем, все утратил и остался пуст.
- Отче, сколько времени может держаться благодатная молитва?
- По опыту знаю, что до трех часов, затем потихоньку уменьшается, и потом понуждаю себя творить молитву уже без духовной теплоты. Иногда пою различные тропари, псалмы, читаю немного и потом отдыхаю, пока не рассветет. Братство мое посылаю в церковь, где они читают службу, я же вычитываю свои службы по четкам, как перенял от старца Иосифа.
О. Ефрем был собранным человеком. Внутренние его часы работали с большой точностью. Службы, келейное правило, ночные молитвы, сон, работа — все было строго распределено. И делал это он с большой охотой. В утренние часы, отдохнув немного после ночного бдения, поднимался молча в церковь, читал входные молитвы приступал к Проскомидии. После Божественной Литургии и утренней трапезы с усердием приступал к различным работам, в которых была необходимость: рукоделию, работам па огороде, постройкам из камня. Братия ему помогала в работах, которые обычно заканчивались в полу-денный час. Когда солнце поднималось и становилось достаточно жарко, старец собирал в трапезной братию, кушали и отдыхали. После вечерни и ужина оставлял всякие заботы, чтоб душа была свободна и готова для ночной духовной работы. Вставал старец в 3,5 часа ночи без будильника. Так было всегда, кроме некоторых случаев, когда накануне старец очень сильно был утомлен от работы. В полчетвертого загорался фонарик в его окошке, он смотрел на карманные часы, висевшие на стене, и через малое время фигура его видна была в коридорчиках и двориках темной келлии. В одной руке - фонарик, в другой - четки на триста, со счетчиком для четок и маленький стульчик. Шел в определенный уголок двора, садился постелив впереди себя мешок для поклонов. Одна из звездочек многозвездного неба загоралась над скалой, и по ней старец определял, когда она проходила полуночный путь, что было знаком окончания молитвы.Вокруг было тихо, одни скалы, ущелье, все покрыто мраком, далеко внизу виднелось море, иногда спокойное, иногда бурлящее от ветров. Старец погружался весь в другой
В глубокой тишине ночи исполнял свои келейный канон и службы по четкам, добавлял значительное количество четок за имеющих нужду, страждущих, благодетелей. Иногда удерживал при себе какого-нибудь брата, которого беспокоил сон. “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”,- в глубоком безмолвии. Незабываемые часы, не вернуть их теперь. Иногда слышался его голос, он тихо пел духовные песнопения собственного сложения. Творил поклоны, по силе, потом зажигался его маленький фонарик, видно старец читал немного. Предпочитал читать авву Исаака Сирина. У этой книги, 1895 г. издания, от частого употребления склеились страницы. Делал и свои пометки на полях этой книги. Из “Добротолюбия” любил авву Филимона. Читал и другие аскетические книги. Уделял много времени Священному Писанию. Хвалил всегда подвижнические книги Отцов, столько пользы приносящие душе.
После чтения и ночных молитв отдыхал. Часто сны его были благодатны. Старец полагал, что нужно быть точным в исполнении порядка монашеской жизни.
“Монастырские уставы являются главным двигателем общежительной жизни, - говорил о. Ефрем. — Конечно, нужно все делать с рассуждением”.
Литургисал старец ежедневно. Когда его спрашивали:
- Будете ли Вы завтра слуяшть? Отвечал обычно:
- Если угодно Господу. Просыпался, умывался, при-чесывался и твердыми шагами на-правлялся молча в церковь, и сразу начинал входные молитвы. Маленькая церковка освещалась только пятью небольшими лампадками, как звез-дочками. Старец молча, сосредоточенно исполнял свои обязанности. В какой-то момент звучал колокольчик - сигнал для поминовения имен, которые старец поминал многие годы - благодетелей, приславших какое-то маленькое приношение. Много раз братия, помогая ему, поминали стоя рядом имена в Алтаре. Все годы служения у старца было белое облачение, очень со-четавшееся с его белыми волосами, бородой. Старец сосредоточенно поминал души живых и мертвых. Кончив поминать, говорил: “Благословен Бог...” — начало третьего и шестого часа. Кадил. Не торопясь начинал: “Благословенно Царство...”Служил старец, полностью погружаясь в совершаемое. Служил со слезами, хотя всегда старался их скрыть. Чтобы голосом как-то не выдать себя, замолкал на некоторое время. Многие замечали, что он после Литургии преображался. В конце Литургии всегда было коливо и Лития о поминовении усопших.
- Мьг, живые, еще можем что-то для себя сделать, - говорил старец, - почившие ожидают наших молитв.
Деньги старец не любил, использовал просто, избегая всякого накопления, возлагая все надежды на Господа. Никогда не записывал свои счета, ни приход, ни расход. Имелось немного денег, говорил брату: “Дитя мое, возьми это и купи что нужно: песок, цемент для работы”.
Однажды старец был в одном Святогорском монастыре, и отцы встретили его с большой радостью и честью. По желанию игумена была собрана братия, чтобы услышать духовное слово от него. Старец достаточно им говорил о монашеской жизни и в конце сказал: “Блаженны вы, дорогие мои, что являетесь послушниками, - указывая на то, как важно для монаха жить в послушании. — Послушанием монах спасается, через послушание монах освещается, послушанием начинает, послушанием кончает”.
Один монах, правая рука игумена, спросил у старца:
- И в управлении также нужно оказывать послушание, отец?
Старец ему заметил, что если он так спрашивает, то это для него является шагом назад.
Старец очень ценил единомыслие и любовь всех святогорцев. Однажды навестил его один игумен по поводу посещения патриархом Димитрием Ватикана. Многие предлагали выступить с протестом против этого, старец же отвечал:
- Не знаю, что тебе ответить. Одно знаю, что если будете принимать решение, то или принимайте его единодушно, или никакого не делайте, чтобы не было разделений.
Рассказывал старец, что игумения одного монастыря поведала ему, как она однажды молилась в большой скорби, и ей предстал Господь Иисус Христос.
- Господи, - сказала она, - прошу Тя, даруй мне Царство Небесное.
- Я дарую тебе Царство Небесное и все блага Его, - ответил Господь.
- Господи, благодарю Тя от всего сердца, но я не одна, имею учениц со мною.
- Пусть подвизаются, тогда и они вкусят блага Небесные.
- Господи, пообещай мне, что в Царстве Небесном будут и они вместе со мною. Если они не будут со мною, то и я не хочу Царства Небесного, - сказала игумения.
- Если настаиваешь, пусть и они войдут Царство Мое, только пусть будут усердны в своем подвиге, - ответил Господь, улыбаясь.
Одной из проблем для старца было посещение множества паломников. Приходили группами и в одиночку. Старец уставал, чувствовал, что они мешают ему в духовном делании, утрачивается плод ночных молитв, в конце-концов начала болеть грудь. Поставил таблички со строгими надписями, предупредил своих послушников и кое-как поток паломников урегулировался. Старец не исповедывал, просто советовал, обсуждал проблемы и утешал, хотя он имел благословение, как духовник, исповедывать, однако всячески избегал этого, говорил, что не перенял дара духовнического делания, а сам от себя не хотел ничего выдумывать. Был твердо уверен, что не должен заниматься теми вопросами, которых не знает действительно хорошо. Кроме того, избегал исповеди, потому что хотел полностью посвятить себя безмолвнической жизни. Часто посетители спрашивали старца о своих семьях, о женах. Старец все-таки отправлял их к духовникам, которые имеют практический опыт, а себя укорял: “Один о жене спрашивает, другой - о жене, сделали из меня гинеколога”.Несколько раз говорил:
- Горе монахам, о которых весть дошла до Афин (т.е. распространилась далеко за пределы Афона).
Другой раз с сокрушением говорил посетителям:
- Узнали какие святые на Святой Горе — о. Паисий да о. Ефрем. Еще говорил:
- По действию диавола стало известно мое имя, из-за этого потерял я безмолвие. Советовал старец мирским посетителям:
- Если я в безмолвии Катунак на Афоне творю сто молитв в день, к примеру, а вы в молве городской, среди работ и обязанностей семейных говорите три молитвы, то дело наше равнозначно.
Многие спрашивали, действительно ли старец имеет прозорливость, ведь рассказывали различные случаи, указывавшие на это. Когда спрашивали об этом у братии, послушников старца, те обычно отвечали, что главные благодатные дары у него -молитва и слезы.
Однажды ночью умирал один из старцев на Святой Горе, в ту же ночь он и скончался. О. Ефрем на Катунаках в эти часы молился как обычно, не зная ничего о том брате. Пришло время, когда он обычно творил четки за всех, кто имел нужду, и благодетелей. Ум его остановился на имени старца, и он долго молился о нем со слезами, даже неожиданно для себя сделал больше обычного четок об этом старце. На другой день он узнал, что в ту ночь скончался сей старец и понял, почему Господь расположил усиленно молиться именно о нем.
Старец Рафаил, живший в одиночестве недалеко от келлии о. Ефрема, в обычное время вечерни и других служб вместо симантро (било), в которое обычно звонят к началу службы в монастырях, бил в связку пустых консервных банок. И так он делал всегда перед своими службами. Когда однажды в это время проходил мимо один монах из соседней келлии, спускаясь по тропинке, и услышал звук этого необычного била, то сказал себе: “Что делает, в уме ли он?” Старец Ефрем вскапывал огород и услышал осуждающее слово, потом рассказывал:- Я в духе видел, как душа этого брата пала, и удивился разрушительной силе осуждения.
Многие приходившие потом рассказывали, что старец говорил о различных событиях их жизни, о которых никто кроме них не знал. Иногда говорил об их проблемах прежде, чем они его спросят.
К сожалению, все не расскажешь о старце...
В 1996 г. тяжелая болезнь бросила его в постель, посетителей теперь старец принимал лежа или сидя в кровати, опираясь на подушки, говорил мало или молча благословлял, обычно молился и плакал.
Скончался старец 14 февраля (по ст. стилю) 1998 г. в своем любимом молитвенном положении, сидя на кровати.